За месяц до этой даты у Елены Цезаревны Чуковской, внучки писателя, которая занимается литературным наследием Чуковских, вышла первая ее книга «Чукоккала» и около». Кроме того, летом были изданы подготовленные по материалам дневника Лидии Корнеевны Чуковской ее расширенные дневниковые записи о Пастернаке, Бродском, Солженицыне. Кроме того, летом были изданы подготовленные по материалам дневника Лидии Корнеевны Чуковской ее расширенные дневниковые записи о Пастернаке, Бродском, Солженицыне. Поэтому — разговор с Еленой Цезаревной был о новых «чуковских» книгах и, конечно, о самом Корнее Ивановиче. Чуковские и Солженицын— Расскажите, пожалуйста, что вошло в книгу «Чукоккала» и около».— Это сборник моих статей, впервые собранных в одну книгу, — предисловий, послесловий, статей для энциклопедий о Корнее Ивановиче и Лидии Корнеевне. Мне дали Солженицынскую премию, и через некоторое время ко мне на собрании подошел какой- то джентльмен и сообщил, что все, кто получил премии, должны опубликовать книгу своих работ. Я задрожала, потому что не писала никогда никакой книги, но потом собрала по сусекам материалы. Например, моя статья о Солженицыне «Вернуть Солженицыну гражданство СССР» вышла в 1. В ней впервые упоминался «Архипелаг ГУЛАГ», и она вызвала взрыв откликов в «Книжном обозрении», поток писем, отрывки из которых я тоже привожу в книге, потому что эти письма хорошо характеризовали то время. - Воспоминания о Корнее Чуковском. В сборник, выпущенный к 130-летию Корнея Ивановича Чуковского (1982—1969), вошли материалы, никогда прежде не публиковавшиеся под одной обложкой.
- Книга Воспоминания о Корнее Чуковском от издательства Никея. Качественное В книге впервые собраны вместе воспоминания детей Корнея Ивановича — Николая и Лидии Чуковских, и его внуков — Натальи, Е.
- У Репина я часто встречался с Корнеем Ивановичем Чуковским. Встретили Тамару Владимировну Иванову. Она пригласила к себе.
- Из воспоминаний . Чуковская, Е.
- Гамзатова к 135-летию Корнея Ивановича Чуковского подготовлена книжная выставка «Удивительный мир сказок Корнея Т. 5: Книги и статьи о писателях / Состав. Чуковской; коммент. Воспоминания о Корнее Чуковском / Состав. Чуковской, Е.В.
Я пишу во вступлении, что это было замечательное время надежд, которое оказалось временем иллюзий.— Как складывались отношения Корнея Ивановича и Александра Исаевича?— Корней Иванович отдыхал в Барвихе в 1. Твардовским, и Твардовский дал ему рукопись «Щ- 8. А. Корней Иванович был потрясен прочитанным и написал Твардовскому отзыв под названием «Литературное чудо», где утверждал, что с этой рукописью в литературу входит большой писатель и ее надо обязательно публиковать. Вспоминая Чуковского. Вышел в свет сборник воспоминаний о К.И. В разговоре участвовали оба составителя этого тома: внучка Корнея Ивановича – Елена Цезаревна Чуковская и литературовед Евгения Викторовна Иванова. Новые издания семьи Чуковских. Беседа с Еленой Чуковской. Е.Чуковская: Полностью. Воспоминания о Корнее Ивановиче в 1980-е годы. Е.Чуковская: Евгения Викторовна Иванова, с которой мы готовили и . Дальше было так: Корней Иванович был связан с западными славистами, и, занимаясь теорией художественного перевода, он смотрел, как нашу литературу переводят на иностранные языки. Ему прислали в 1. Одного дня Ивана Денисовича». И он написал целую главу о переводах «Ивана Денисовича» для своей книги по проблемам литературного перевода «Высокое искусство». Как рассказывал Александр Исаевич, эту главу читали по радио, когда Солженицын ехал на велосипеде в Пушкинских горах. И он, услышав эту главу, решил приехать к Чуковскому познакомиться. Это было летом 1. Знакомство состоялось, но оно было формальным, Александр Исаевич жил в Рязани, приезжал пару раз. А потом он приехал после конфискации архива, с чемоданчиком, в очень тяжелом состоянии, потому что опасался ареста: кроме романа «В круге первом» был конфискован «Пир победителей» — вещь по тем временам очень неподходящая. И Корней Иванович пригласил Александра Исаевича пережить это трудное время в Переделкине: во- первых, Солженицын написал наверх письма, требуя, чтобы ему вернули архив, и ждал ответа, а во- вторых, Корней Иванович считал, что здесь он будет в большей безопасности — в Рязани его могут схватить в какой- то сутолоке, тут надежнее. И он около месяца прожил в Переделкине. Потом он бывал у нас постоянно и после смерти Корнея Ивановича, в последний год перед высылкой жил в Переделкине. Их отношения были, конечно, чисто литературными — все- таки они были людьми разных поколений, и Корнею Ивановичу было уже много лет, он отчасти ограждал себя от каких- то тяжелых впечатлений. Он читал рассказы Солженицына, высоко их ценил — есть его отзывы, где он сравнивает Солженицына с Толстым, он читал «Раковый корпус», но не читал «В круге первом» и об «Архипелаге» не знал.— То есть дружба была, скорее, с Лидией Корнеевной?— Да, именно так, потому что примерно в это же время, когда Александр Исаевич гостил в Переделкине, мама пригласила его к нам в Москву: он же жил в Рязани, ненавидел находиться в Москве, поэтому приезжал по делам на день- два — по делам и за продуктами. И наш дом был для него очень подходящим, потому что во дворе стоял дом, где жил Копелев, «Новый мир» был, можно сказать, за углом, он приезжал, кидал свой портфель, бегал по делам и уезжал. Чуковские и Бродский— Расскажите о книге Лидии Корнеевны, которая вышла летом.— Лидия Корнеевна всю жизнь вела очень подробные дневники, причем если дневник Корнея Ивановича полностью издан, то ее дневник не может быть напечатан, во- первых, из- за своего объема — у нее написано раз в десять больше, чем у Корнея Ивановича, а во- вторых, она частично сама опубликовала эти записи: три тома записок об Анне Ахматовой, дневник о Пастернаке, о Тамаре Габбе, но расширить эти выборки у нее просто не хватило времени и сил. У нее эти тетради не хранились дома, для того чтобы ей что- то сделать, надо было их принести- унести, плюс она составляла конспекты, потом их теряла, и, в общем, она с трудом закончила три тома записок об Ахматовой. Она сама пишет, что дневник надо раз в сто сокращать, отбирать, и я старалась идти вслед за ее пожеланиями. Я очень расширила эти выборки, и в таком расширенном виде это публикуется впервые. Например, записей о Солженицыне раза в два больше, чем раньше. Отрывки из дневника о Пастернаке, Бродском тоже сильно дополнены. Включена новая глава о безуспешных попытках Лидии Корнеевны в годы оттепели напечатать свою потаенную повесть «Софья Петровна».— Судя по запискам Лидии Корнеевны, она тепло относилась к Бродскому, участвовала в его спасении после суда. Рядом жили Копелевы, мама очень дружила с Вигдоровой, и после суда они чуть ли не каждый день встречались, совещались, писали какие- то письма, ходили по инстанциям, снаряжали ему в Коношу посылки: пишущую машинку, книжки, встречались с ленинградцами, которые участвовали в этой битве. В конце концов они взяли Бродского на поруки, Корней Иванович писал в суд. Основную роль сыграла, конечно, Фрида Вигдорова, которая записала суд, и очень многие ленинградцы — Грудинина, Эткинд, Гордин.— Лидия Корнеевна пишет, что Корней Иванович всячески помогал в этом деле, но с сожалением говорит о том, что он не до конца оценил Бродского как поэта.— Да, так получилось, Корней Иванович его защищал, не видя и не зная его, — писал в разные инстанции, но лично они не сблизились. Когда Бродского отпустили и он приехал в Переделкино, читал стихи, Корней Иванович не увлекся его стихами, как- то не так их принял.— То есть Корней Иванович помогал в деле Бродского, не зная его и его стихов?— Это было чудовищное дело — на улице схватили талантливого поэта, обвинили его как тунеядца, хотя у него были договоры и издания, и выслали на Север. Корней Иванович хлопотал, потому что считал, что Бродского надо освобождать, но никакой личной связи, в отличие от Вигдоровой или Лидии Корнеевны, которые с ним общались, у него не было. Для Корнея Ивановича это была несправедливость, которую он помогал преодолеть. Помощь как часть жизни— Удивительная черта — Корней Иванович, не испытывая личной симпатии к человеку, рисковал своим общественным положением, но помогал.— Это было всегда — он и в процессе Синявского–Даниэля помогал. Он сам прошел очень трудный путь и прекрасно понимал, как это важно — протянуть соломинку в тяжелый момент. Особенно он заботился о литературных талантах. И с Зощенко было то же самое.— Как Корней Иванович его поддерживал?— Он звал приехать его в Переделкино в последние годы, но Зощенко отказался — он уже не ел, был в тяжелом психическом состоянии, Корней Иванович посылал ему деньги, хлопотал о пенсии, о том, чтобы его напечатали. Зощенко затравили — ведь после постановления о журналах «Звезда» и «Ленинград» был второй тур его травли — в 1. Зощенко и Ахматовой, встретились и спросили: «Как вы относитесь к постановлению?» Ахматова встала и сказала: «Считаю постановление совершенно правильным» — и села. А Зощенко сказал, что не может согласиться с тем, чтобы его называли подлецом. И после этого началась новая травля, и это его уже утопило. Корней Иванович подробно описывает в дневнике, как это происходило, как Зощенко уже не мог войти в рамки нормальной жизни.— Кому еще помогал Корней Иванович?— Из тех, кого я знаю, как ни странно, была семья заместителя Орджоникидзе, некоего человека по фамилии Гуревич, которого арестовали и расстреляли, Корней Иванович был с ним знаком по Кисловодску. Как вспоминали его жена и дочка, он помогал деньгами, добывал квартиру, в общем, пытался облегчить жизнь. Известно, как он помогал Валентину Берестову в Ташкенте — талантливому тринадцатилетнему мальчику. У него была прицеплена к шкафу железная рука, в которой постоянно висели разные бумаги, по которым он звонил, писал, куда- то ездил. И ему удавались простые вещи, и непростые тоже. Например, за мамину подругу Александру Любарскую он ездил хлопотать к Вышинскому, и ее, обвиненную как японскую шпионку, освободили. Он очень смешно пишет, как чуть не зарыдал на плече у Вышинского. Он обладал умением пройти в нужные кабинеты, и очень этим пользовался. Мама подробно об этом пишет в «Памяти детства» — что с поля проигранного сражения он дезертировал, не любил рассказывать о неудачах, но всегда старался сделать что мог. От «бывшего» к патриарху детской литературы— У вас есть любимые, связанные с Корнеем Ивановичем истории? Например, моя любимая история про него — как какая- то дама рассказывала, что ей было очень скучно ехать на поезде из Ленинграда в Москву, и Корней Иванович был этим возмущен, говоря, что если бы он ехал на поезде, он бы перезнакомился со всеми пассажирами в своем купе, вагоне, поезде, сходил бы к машинисту, кочегару и кондуктору в придачу. Как ни странно, мне трудно рассказывать про него истории, потому что это была повседневная часть жизни. Например, он никогда не гулял один. Он выходил на дорогу с кем- нибудь из домашних, или выходил один, и к нему немедленно бежали дети, собаки, из Дома творчества шли писатели, и в конце концов он прогуливался с огромной толпой. У него был неподдельный интерес к людям, и они это чувствовали.
|
